Жил-был один богач, детей у него не было; как стал он бога молить – вот и послал ему бог мальчика. Поехал он раз в лес и пошел собирать хворост, а дитя как начало лезть и отползло далеко, и нельзя его было никак найти.
Проходил на ту пору по лесу лесник да и набрел на ребенка. Забрал он его с собою домой, отдал жене. Приняли они ребеночка, спрятали за печью, чтоб никто его не видел и не отобрал бы у них. И взялись они его растить, и так хорошо они кормят его, поят, что вырос из него большой да крепкий парубок. Вот уже ему двадцать лет. Берет его раз лесник с собою в лес. Приехали в лес, велит он ему собирать хворост, а тот как ухватится за какой-нибудь бук, да так и тащит его за собой и кладет на дроги, а старик и говорит:
– Так мне не надо, я тебе велю хворост собирать.
А тот говорит старику-отцу, чтоб взобрался на бук, которому десять лет, и наказывает ему:
– Пригни-ка его к земле!
Тот взобрался, гнет его, гнет, никак пригнуть не может, только малость нагнул.
– Вот видишь, надо было меня учить, когда было мне десять лет.
Потом велит ему взобраться на бук, которому двадцать лет, и пригнуть к земле, но такого и совсем не пригнешь.
Тогда тот ему говорит:
– Вот видишь, теперь уже напрасно меня учить, поздно уже.
Воротились домой. Собирается парубок в дорогу. Напекли ему хлеба, дали денег, и просит он сковать ему железную палицу. Пошел отец к кузнецам, сковали ему палицу. Он взял ее в руки и бросил. Пошел старик опять к кузнецам. Сковали ему палицу побольше. Он берет ее в руки – самое в пору.
Пошел он. Идет, идет и идет. Подошел к Дунаю-реке и видит – три панны купаются; спрятался он в кусты, притаился да и украл у средней платье и крылья. Вот выкупались они, стали одеваться, а у средней и нет платья. Как начала она его просить и упрашивать, отдал он ей платье, а крылья, – говорит, – отдам, если ко мне пойдешь. И – домой воротился.
Приходит домой, а та за ним прилетела. Он взял и женился на ней. Стала она его просить, чтобы отдал ей крылья.
– Не дам, а то улетишь!
– Не бойся, – говорит, – я только по хате полетаю.
Вот взял он и отдал ей. Как начала она по хате летать, как начала летать, так радуется. А потом как ударится в среднее окно и вылетела, только молвить успела:
– Если хочешь, чтоб я твоей женою была, то ищи меня на Овсяной горе. Делай теперь, что хочешь.
Вышел он опять в путь-дорогу. Идет, идет, идет, идет и забрел в такие леса, в такие темные, дремучие, дожди идут, весь измок; видит – что-то светится; идет, идет – нашел в лесу домик, а в том домике лампа горит. Входит он в домик, а там пустынник один. Испугался его пустынник, что вошел он с такою палицей, и спрашивает:
– Ты что за человек?
Он отвечает:
– Я такой же человек, как и вы. А не слыхали ли вы где про Овсяную гору?
– Погоди до утра, до завтра.
Настало утро, он свистнул, и сбежались все звери к нему, к пустыннику, а он их спрашивает:
– А не слыхали ли вы где про Овсяную гору?
Отвечают все звери:
– Мы о такой нигде не слыхивали.
Дает ему пустынник записку;
– Вот, – говорит, – возьми записку, живет в тридцати милях от меня в пещере брат мой – пустынник, он тебе об Овсяной горе расскажет, он, небось, знает.
Поклонился старику и пошел. Идет, идет, идет, идет, глядь – домик стоит такой маленький; входит он в домик, а там лампа горит, пустынник книжку читает и говорит:
– Уже тридцать лет, как живу я тут, а ни разу еще человека не видел, тебя первого вижу… Чего ты пришел сюда? – спрашивает его пустынник.
Тот говорит:
– Не слыхали ли вы про Овсяную гору?
– Я не слыхал, – отвечает, – а вот подожди до утра, до завтра. Завтра тебе скажу.
Пришло утро, он свистнул – сбежались к нему все звери, спрашивает он их:
– Не слыхали ли вы где про Овсяную гору?
Отвечают звери:
– Нет, мы нигде о такой не слыхали.
Говорит ему пустынник:
– На тебе записку, живет в тридцати милях от меня старший мой брат, вот это к нему и записочка.
Тот взял, поклонился и пошел. И как начал идти, как начал идти, прошел тридцать миль, идет и подошел наконец к большой пещере в лесу: горит там огонь, входит он туда, видит – стоит на коленях пустынник и молится – стоит будто вкопанный, даже и глазом на него не глянул, когда вошел он, и молвит ему между молитвою:
– Утром с тобой побеседую.
На другое утро он свистнул, и сбежались всякие звери, какие только есть на свете; спрашивает он у зверей:
– Не слыхали ли вы про Овсяную гору?
Отвечают звери, что нет; а идет один волк позади, подошел и говорит:
– Никто не скажет о том, вот, может, лев, что сзади идет, скажет.
Подходит к нему лев, спрашивает у него пустынник:
– Не слыхал ли ты где про Овсяную гору?
– Слыхал, я недавно оттуда.
Говорит тогда льву пустынник:
– Ну так вот, возьми отведи этого человека к Овсяной горе.
И говорит человеку пустынник:
– Когда лев тебя спросит, видишь ли ты Овсяную гору, ты скажи, что не вижу, пока не принесет он тебя к ней поближе.
Сел он на льва и едет на нем туда. Летит лев, летит и все спрашивает:
– Что, видишь уже?
А потом как рассердится, как сбросит его в большое провалье, в глубокое подземелье и говорит:
– Вот тут тебе и конец!
Тот поднялся, кругом всюду темно, и там скала, и тут скала, нашел потом свою палицу, все ею шарит, все ямки копает, лезет и лезет, и выбрался наконец наверх. Как вылез, пошел дальше, идет и идет, вдруг слышит – что-то шумит-гудит. Подходит ближе, глядь, а то мельница мелет; только он к ней подошел, а мельница и остановилась.
Выбегает мельник, кричит на него, зачем он ему мельницу остановил, а потом бить его начинает, а тот как ударит его своей палицей, и враз мельник ему покорился, начал его пробить, чтобы пустил ему мельницу. Тот ему говорит:
– Коль приведешь меня к принцессе, то пущу мельницу.
– Хорошо, – говорит, – приведу; тут для нее мука мелется и в бочку, ссыпается, слуга уже две бочки для нее забрал, еще за одной приедет, а ты залезь в бочку, я тебя там запечатаю; а скажет слуга, что тяжело, я скажу, что мука, мол, подмокла.
Сказано-сделано. Пришел слуга, удивляется, что мука такая тяжелая, но понес.
А когда там бочки открыли, схватили его за шею и говорят:
– А, вот где ты! – и повели его в большой дворец, где было комнат великое множество, и не велели ему входить только туда, где двери лыком завязаны, а потом пошли прогуляться. Ходит он себе, всем любуется и дивуется, а потом говорит:
– А ну, взгляну-ка я туда, где лыком двери завязаны.
Развязал, отворил, а там еще вторые двери, отворил он вторые, а там еще и третьи; отворил он и третьи – сидит там черный такой и ему говорит:
– О-о! Как долго я тебя дожидался! Дай мне ломоть хлеба и кварту воды.
– Я дам тебе буханец хлеба и кварту воды.
Дал ему; тот наелся, напился; поднялся и полетел. Схватил его принцессу и полетел. А те двое вернулись и стали его бранить:
– Вот видишь, что ты наделал! Зачем тебе было туда ходить?
Наутро собрался он и пошел, и думает: «Найду ли я ее или нет?»
Идет и идет; приходит в одно село, а там жила вдова, и был у нее табун лошадей. Просится он к ней переночевать, она его приняла, а потом спрашивает:
– Не наймешься ль ко мне пасти табун лошадей?
– Что ж, – говорит, – наймусь.
Нанялся на три дня пасти лошадей.
– За это я дам тебе такого коня, какого сам выберешь.
Он взялся, согнал лошадей, а она вынесла ему хлеб и сыр. А была там маленькая девочка, подбежала она к нему и говорит:
– Ты смотри, этот хлеб не ешь, в нем такие чары, что ты сразу помрешь.
Приходит он к реке, выбросил хлеб, и вмиг что-то собралось и весь хлеб растащило. «Вот так и со мной было бы».
Вот он уже коней не пасет, а все бьет их, бьет своей палицей и гонит в восьмом часу домой, а она ему велела пригнать только к десяти. Входит он во двор; она наложила ему три миски еды, а девочка подбежала к нему и говорит:
– Смотри, из этих двух мисок не ешь, а ешь только из той, из которой я зачерпну.
Он поел из той миски, а к тем двум и не прикоснулся.
– Отчего ты не ешь из этих двух мисок?
– Да я, – говорит, – сыт.
– Ну, так гони лошадей, а я за тобой тут уберу. – И дает ему опять хлеба и сыр. Выбегает девочка:
– Смотри не ешь их, в них чары, а то сразу помрешь!
Погнал он лошадей, начал их палицей бить-колотить и домой гонит, лошадям животы подвело, такие голодные. Так пас он их и третий день, уже выпас, пригнал и просит с ним расплатиться.
А она ему говорит:
– У меня всего пять конюшен. Ступай – выбирай.
Ведет его в первую конюшню, а там все черные, как галки.
– Тут для меня коня нету.
Зашел во вторую – одни только сивые.
– И тут нет моего коня.
В третьей конюшне – одни только рыжие.
– И тут, – говорит, – нету.
В пятой – одни только белые, как упыри.
– И тут нет моего коня. Должна быть где-то еще шестая конюшня.
– Нету, – говорит.
– А это что за двери?
– Тут ничего нету.
Смотрит, а там конь стоит.
– Вот это будет мой!
– Зачем тебе его брать, он всем лошадям отец, всех лошадей пастись учит.
А он вывел коня, сел на него, поехал. Тот конек и просит его:
– Мне жалко с матерью разлучаться, пусти меня попастись маленько!
– А вернешься ли?
– Вернусь.
Пустил он его, сам сел, а конек побежал, попасся себе и к нему вскоре возвращается. Едет он, едет, а конек опять просит его:
– Пусти меня, пусти. Как попасусь еще маленько, то стану сильней.
Пустил он его. Попасся конек и вскоре к нему прибегает. Приезжают к высоким, высоким скалам. Подъезжают к скале, а там и принцесса на скале сидит, а черный над нею.
И говорит он своему коню:
– Ты постой здесь, а я что-то сделаю.
Взобрался он на скалу, кинул в черного свою палицу, тот враз и пропал.