Жил себе старик со старухою. Было у них три сына: двое умные, а третий – дурачок. Умных они и жалеют, каждую неделю старуха им чистые рубашки дает, а дурачка все ругают, смеются над ним, – а он знай себе на печи в куче проса сидит, в грязной рубашке, без штанов. Коль дадут – поест, а нет – то и голодает. И вот прошел на ту пору слух, так, мол, и так: прилетел царский наказ к царю на обед собираться, и кто построит такой корабль, чтоб летал, да на том корабле приедет, за того царь дочку выдаст.
Вот умные братья и советуются:
– Пойти бы, пожалуй, и нам, может, там наше счастье таится!
Пораздумали, у отца-матери просятся:
– Пойдем мы, – говорят, – к царю на обед: потерять – ничего не потеряем, а может, там наше счастье найдется!
Отец их отговаривает, мать отговаривает.
– Нет, пойдем, да и всё! Благословите в путь-дорогу.
Старики – нечего делать – взяли благословили их на дорогу; надавала им старуха белых паляниц; зажарила поросенка, фляжку горилки дала, – пошли они.
А дурачок сидит на печи да и себе просится:
– Пойду, – говорит, – и я туда, куда братья пошли!
– Куда уж тебе, дурню, идти? – говорит мать, – да тебя там волки съедят!
– Нет, – говорит, – не съедят: пойду!
Старики поначалу над ним смеялись, а потом и бранить начали. Что ж, видят, что с дурнем ничего не поделаешь, и говорят:
– Ну, ступай, да чтоб назад не возвращался, нашим сыном не назывался.
Дала ему мать торбу, наложила туда черного черствого хлеба, фляжку воды дала и выпроводила его из дому. Он и пошел.
Идет и идет, вдруг попадается ему по дороге дед. Такой седой дедуня, борода вся белая, до самого пояса!
– Здравствуй, дедушка!
– Здорово, сынок!
– Куда, дедушка, идете?
А тот и говорит:
– Хожу я по свету, людей из беды выручаю. А ты куда?
– К царю на обед.
– А ты разве умеешь такой корабль смастерить, чтобы сам летал? – спрашивает дед.
– Нет, – говорит, – не умею.
– Так зачем идешь?
– А бог его знает, – говорит, – зачем! Потерять – не потеряю, а может, там счастье мое найдется.
– Так садись, – говорит, – отдохни маленько, пополуднуем. Доставай-ка, что у тебя там в торбе.
– Эх, дединька, у меня нет ничего – один только черствый хлеб, вы такой и не укусите.
– Ничего, доставай!
Вот дурень достает, глядь, – из того черного хлеба да такие белые паляницы сделались, что он и отродясь таких не едал: прямо сказать, как у панов.
– Ну, что ж, – говорит Дед, – как же это не выпивши да полдничать? А нет ли там у тебя в торбе горилки?
– Да где ж она у меня возьмется! Есть одна только фляжка с водой!
– Доставай, – говорит.
Достал он, отведали, а там такая горилка сделалась!
Вот разостлали они на траве свитки, уселись, и давай полдничать. Закусили хорошенько, поблагодарил дед дурня за хлеб и за водку и говорит:
– Ну, слушай, сынок, ступай теперь в лес, подойди к дереву и, трижды перекрестясь, ударь топором по дереву, а сам поскорей наземь ложись и лежи – пока тебя кто не разбудит. Вот корабль тебе и построится, а ты садись на него и лети, куда тебе надобно, и забирай по пути всякого встречного.
Поблагодарил дурень деда, распрощались они. Дед пошел своею дорогой, а дурень в лес направился.
Вот вошел в лес, подошел к дереву, стукнул топориком, сам упал наземь и уснул. Спал-спал. Вдруг спустя некоторое время слышит: кто-то его будит.
– Вставай, твое счастье уже поспело, подымайся!
Дурень проснулся, видит – стоит корабль, сам золотой, мачты серебряные, паруса шелковые так ветром и надуваются – только впору лететь!
Вот, не долго думая, сел он на корабль, снялся корабль и полетел… И полетел ниже облака, выше земли, что и глазом не видать.
Летел, летел, вдруг видит – припал человек к земле ухом и слушает. Он и крикнул ему:
– Здорово, дядько!
– Здорово, голубчик!
– Что это вы делаете?
– Да вот, слушаю, – говорит, – собрались ли уже к царю на обед гости.
– А вы разве туда идете?
– Туда.
– Так садитесь со мной, я вас подвезу.
Тот и сел. Полетели.
Летели, летели… глядь – идет человек по дороге: одна нога к уху привязана, а на другой скачет.
– Здорово, дядько!
– Здорово, милый!
– Что это вы на одной ноге скачете?
– Да вот, если бы я, – говорит, – отвязал другую, то за один шаг весь свет бы обошел. А я, – говорит, – не хочу.
– Куда ж вы идете?
– К царю на обед.
– Так садитесь с нами.
– Ладно.
Тот сел. Опять полетели.
Летели, летели, глядь – стоит на дороге охотник, из лука нацеливается, а нигде ничего не видать, ни птицы, ни зверя.
– Здорово, дядько! Куда вы целитесь, если не видно ни птицы, ни зверя?
– Так что ж, что не видно? Это вам не видно, а мне-то видать!
– Да где же вы ее видите?
– Э, да там вон за сто верст на сухой груше сидит!
– Что ж, садитесь с нами!
Он сел. Полетели.
Летели, летели, вдруг видят – идет человек, несет за спиной полный мешок хлеба.
– Здорово, дядько!
– Здорово!
– Куда вы идете?
– Иду, – говорит, – хлеба на обед добывать.
– Да у вас и так ведь полный мешок!
– Да что этого хлеба! Мне и на один раз позавтракать не хватит.
– Садитесь с нами!
– Ладно.
Сел и тот. Поехали.
Летели, летели, глядь – бродит у озера человек, будто что ищет.
– Здорово, дядько!
– Здорово.
– Чего вы тут ходите?
– Пить, – говорит, – хочется, да вот никак воды не найду.
– Да перед вами же целое озеро – чего ж вы не пьете?
– Эх, да что этой воды! Мне ее и на один глоток не хватит.
– Так садитесь с нами!
– Хорошо.
Сел он. Полетели.
Летели, летели, вдруг видят – идет в село мужик и несет мешок соломы.
– Здорово, дядько! Куда это вы солому несете?
– В село, – говорит.
– Вот так-так! А разве в селе нету соломы?
– Есть, – говорит, – да не такая!
– А это какая же?
– Да такая, – говорит, – что какое бы знойное лето ни было, а разбросай ее – и вмиг, откуда ни возьмись, мороз ударит и снег ляжет.
– Так садитесь с нами!
Тот сел. Полетели они дальше.
Летели, летели, вдруг видят – идет мужик в лес и вязанку дров за плечами тащит.
– Здорово, дядько!
– Здорово!
– Куда это вы дрова несете?
– В лес.
– Вот так-так! Разве в лесу дров нету?
– Как нету? Есть, – говорит, – да не такие.
– А это какие ж?
– Там простые, а это такие, что только их разбросать, и враз, откуда ни возьмись, войско перед тобой явится!
– Так садитесь с нами.
Согласился и этот, сел. Полетели.
Долго ли, коротко ли летели, а прилетают к царю на обед. А там посреди двора столы понаставлены, понакрыты, бочки с медом-вином повыкачены: пей, душа, ешь, чего пожелаешь! А людей, прямо сказать, полцарства сошлось, старые и малые, и паны, и богачи, и старцы убогие. Как на ярмарку. Прилетел дурень с товарищами на том корабле, спустился у царя перед окнами, вышли они из корабля, обедать пошли.
Глянул царь в окно, а там на золотом корабле кто-то прилетел, – и говорит слуге:
– Ступай да спроси, кто там на золотом корабле прилетел! Пошел слуга, посмотрел, приходит к царю:
– Какое-то, – говорит, – мужичьё, оборванцы!
Царь не верит.
– Да как же это, – говорит, – можно, чтоб мужики да на золотом корабле прилетели! Ты, пожалуй, плохо расспрашивал.
Взял и пошел сам к людям.
– Кто тут, – спрашивает, – на этом корабле прилетел?
Выступил дурень:
– Я, – говорит.
Царь как поглядел, что на нем свиточка – латка на латке, а на штанах колени повылезли, – так за голову и схватился: «Как же я свою дочку да за такого холопа выдам!» Что тут делать? И давай ему задачи загадывать.
– Ступай, – говорит слуге, – да объяви ему, что хоть он и на корабле прилетел, а если не добудет воды целящей и живущей, пока гости пообедают, то не то что царевны не отдам, а вот меч, а ему голова с плеч!
Слуга и пошел.
А Слухало и подслушал, что царь говорил, и рассказал о том дурню. Сидит дурень на лавке, печалится, – не есть, не пьет. Увидал это Скороход.
– Почему, – спрашивает, – не ешь?
– Да где уж мне есть! И в рот не лезет.
И рассказал, так, мол, и так:
– Загадал мне царь, чтобы я, пока гости отобедают, добыл воды живущей и целящей. А как я ее добуду?
– Не горюй! Я тебе достану!
– Ну, смотри!
Приходит слуга, дает ему царский наказ, а он уже давно знает, как и что.
– Скажи, – говорит, – что принесу!
Вот слуга ушел.
А Скороход отвязал ногу от уха да как двинулся, так враз и набрал воды живущей и целящей.
Набрал, утомился. «Пока там, – думает, – обед, я успею еще вернуться, а сейчас посижу у мельницы да отдохну маленько».
Сел и заснул. Гости уж обед кончают, а его все нету.
Сидит дурень ни жив ни мертв.
«Пропал!» – думает.
А Слухало взял приложил к земле ухо и давай слушать. Слушал-слушал.
– Не горюй, – говорит, – возле мельницы спит, вражий сын!
– Что же нам теперь делать? – спрашивает дурень. – Как бы его разбудить?
Стрелок и говорит:
– Не бойся: разбужу!
И как натянул лук, как выстрелил – стрела прямиком в мельницу ударилась, так щепки и полетели… Проснулся Скороход – поскорей туда! Гости только обед кончают, а он уже воду несет.
Что тут делать царю? Давай другую задачу загадывать.
– Ступай, – говорит слуге, – объяви ему: коли съест со своими товарищами за один присест шесть пар волов жареных да столько хлеба, сколько в сорока печах будет напечено, тогда, – говорит, – отдам за него дочку. А не съест – вот мой меч, а ему голова с плеч!
А Слухало и подслушал, да и рассказал о том дурню.
– Что ж мне теперь делать? Я и одного-то хлеба не съем! – говорит дурень.
Опять запечалился, чуть не плачет.
А Объедало и говорит:
– Не плачь! Я за всех вас поем, да еще и не хватит.
Приходит слуга: так, мол, и так.
– Ладно, – говорит дурень, – пускай дают!
Вот изжарили двенадцать волов, напекли сорок печей хлеба. И как начал есть Объедало – все дочиста поел и еще просит.
– Эх, – говорит, – мало! Хотя бы еще немного дали!
Видит царь, что он такой, опять задачу загадывает, – чтоб сорок сороковых бочек воды залпом выпил, да сорок сороковых вина, а не выпьет – вот мой меч, а ему голова с плеч!
Подслушал Слухало – рассказал. Плачет дурень.
– Не плачь! – говорит Опивала. – Я, – говорит, – один выпью, да еще маловато будет.
Вот выкатили им по сорок сороковых бочек воды и вина. И как начал пить Опивала – все дочиста выдул да еще посмеивается.
– Эх, – говорит, – маловато. Еще бы выпил!..
Видит царь – ничего с ним не поделаешь, и думает: «Надо его, вражьего сына, со свету сжить, а то он моей дочкою завладеет! " И посылает к дурню слугу:
– Поди объяви, что велел-де царь, чтоб перед венцом в баню сходил.
А другому слуге наказывает пойти и сказать, чтоб баню чугунную натопили: «Уж теперь он, такой-сякой, сжарится!» Натопил истопник баню – так и пышет… самого черта можно зажарить!
Сказали дурню. Вот идет он в баню, а за ним Морозко следом идет с соломой. Только вошли в баню, а там такая жарища, что прямо невозможно! Разбросал Морозко солому – и враз стало так холодно, что дурень еле обмылся, да поскорей на печь, там и заснул, – намерзся-таки хорошенько! Отворяют утром баню, думают, от него один только пепел остался, а он лежит себе на печи; они его и разбудили.
– Ох, – говорит, – как крепко я спал! – да и пошел из бани.
Доложили царю, так, мол, и так; на печи спал, а в бане так холодно, будто целую зиму не топлено. Крепко опечалился царь: что тут делать? Думал-думал, думал-думал…
– Ну, – говорит, – коль выставит мне к завтрему целый полк войска, уж выдам тогда за него свою дочку, а не выставит – мой меч, а ему голова с плеч!
А у самого на уме: «Где уж простому мужику полк войска добыть? Я царь, да и то!..»
Вот и отдал приказ.
А Слухало подслушал, да и рассказал о том дурню. Сидит опять дурень, плачет: «Что мне теперь делать? Где мне столько войска достать?»
Идет на корабль к товарищам:
– Ой, братцы, выручайте! Не раз из беды выручали и теперь выручите! А не то я пропал!
– Не плачь! – говорит тот, что дрова нес. – Я тебя выручу.
Приходит слуга.
– Наказал, – говорит, – царь, что коль выставишь целый полк войска, тогда царевна твоя!
– Ладно, будет сделано! – говорит дурень. – Только скажи царю, коль не отдаст и теперь, то я на него войной пойду и силой царевну возьму.
Вывел товарищ ночью дурня в поле и понес с собою вязанку дров. И давай их в разные стороны раскидывать; что ни кинет – то и человек, что ни кинет, то и человек! И набралось такого войска, боже ты мой! Просыпается наутро царь, слышит – играют. Спрашивает:
– Что это так рано играют?
– Да это, – говорят, – тот свое войско муштрует, что на золотом корабле прилетел.
Видит тогда царь, что ничего не поделаешь, велел позвать его к себе.
Приходит слуга, просит. А дурень сделался такой, что его и не узнать, – так одежда на нем и сияет, шапочка казачья золотая, а сам такой красавец, что боже ты мой! Ведет свое войско, впереди сам на коне вороном, а за ним старшина.
Подступил ко дворцу.
– Отой! – крикнул. Войско в лавы построилось, все как один!
Пошел во дворец. Царь его обнимает, целует:
– Садись, зятюшка мой любезный!
Вошла и царевна. Как увидела – так и засмеялась: какой у нее муж пригожий будет!
Вот их поскорей обвенчали да такой пир задали, что аж до самого неба дым пошел, да на облаке и остановился.
И я с того пира шел, да как глянул на облако, так и упал. А упал, так и встал. Вы просите сказку, я и рассказал, ни длинную, ни короткую, а вот так, как от вас до меня. И еще б рассказал, да не умею.
- Летючий корабель(укр.)