На солнечной стороне островершинной горы на берегу молочного озера жил мальчик. Ростом он был с козленка. Из двух беличьих шкурок мальчик сшил себе просторную шапку. Ноги обул в кисы из козьего меха. Лицо у мальчика было, как луна, круглое, и он никогда не плакал.
Вот раз к молочному озеру приехал на белом коне Ак-Каан. Услыхал нежный звон.
— Что такое?
Перегнулся через седло. Черенком нагайки раздвинул кусты и увидал круглолицего мальчика. Малыш сидел на корточках, дул в сухой стебель цветка, и стебель пел, словно золотая свирель.
— Как тебя зовут, дитя?
— Мое имя Рысту — Счастливый.
— Кто твои родители?
Отец мой—гора, мать моя—озеро.
— Откуда ты знаешь это?
— Гора меня кормит клубнями цветов, озеро поит меня.
Ответ малыша очень понравился Ак-Каану.
— Хочешь быть моим дитятей, милый Рысту? Я тебе сошью шелковую шубу, вкусной пищей стану кормить, дам проворного коня.
Рысту прыгнул на круп лошади, обнял Ак-Каана, и они поехали ко дворцу. Тут хан схватил малыша за шиворот, поставил на землю:
— Мой белый скот ты будешь пасти!
Зимой Рысту гнал стада с гор в долины. Весной и осенью, день и ночь он скот перегонял. Снег и дождь его не жалели. Ветер злобно дул. Сапоги на ногах скоробились. Шуба присохла к плечам. Глаза* научились плакать. Рот стал жалобные песни петь. Но никто его слез не хотел видеть. Никто плача его не желал слышать. Один раз споткнулся Рысту. упал в траву и сам не заметил, как уснул. Во сне к нему подошел сморщенный старик.
— Ты. сынок, когда один на горе жил, не умел плакать. не знал тоскливых песен. О чем же ты стонешь так горько во сне?
— Мои ноги болят. Мои руки устали. Живот озяб. Я не могу день и ночь за коровами бегать!
Старичок погладил свой костыль, поправил усы; глаза его совсем узкими стали.
— А ты, сынок, когда захочешь лечь, скажи коровам: "Пып!" Побегать захочешь —скажи коровам: "Тап-Тажлан"
Рысту открыл глаза и увидел над головой солнце.
— Моо... — мычали коровы и брели в разные стороны.
— Пып! — крикнул Рысту. Коровы тут же легли.
Теперь малыш опять повеселел. Он сидел целые дни на берегу реки и дразнил птиц. А коровы лежали и даже
не смели мычать. Но лежа они не могли шипать траву и стали худеть. Это заметил Ак-Каан.
— Лентяй, коров пасти не умеешь! Разве ты мальчик? Я тебя заставлю теперь, как девчонку, чегень бить!
И стал Рысту день и ночь мешать длинной палкой кислый чегень. Руки мальчика не отдыхали. Глаза не смыкались. Жена Ак-Каана гнала из чегеня араку и угощала всех. кто приходил во дворец. Гости и слуги валялись всегда пьяные. А мальчик Рысту стоял и работал.
— Это что за работа! — ворчала пьяная ханша. — Разве так чегень мешают? Сейчас возьму нож — твою голову рассеку! Пику возьму — сердце выколю!
У хана было двое детей. Они всегда пищали, точно слепые щенята. Вот раз девочка стала отнимать у брата
козлиные бабки. Мальчик крепко держал кости и мычал. Девочка царапалась и визжала.
— Пып! — крикнул Рысту, и рука девочки прилипла к голове брата.
Увидела это ханша.
— Что с вами, дети мои? — заплакала она, Обнимая сына и дочь. — Лучше б это с чужим мальчишкой случилось!
- Пып! — прошептал Рысту.
И ханша прилипла к детям.
— Пьяные вы, что ли?—спросил Ак-Каая. Поднял он руку, ударил ханшу. Рысту сказал свое
"Пып!", и ладонь хана прилипла к плечу жены.
А Рысту срезал себе дудочку и заиграл, как порхающая в небе птица.
— Ты, грязный, червивый Рысту! Беги позови лучших камов, — прохрипел хан.
Рысту привел всех камов со всех стойбищ, и каждый взял себе по жирной кобыле для жертвы. Много скота зарезали камы, выпили всю араку, но вылечить семью хана они не смогли.
Все камы, качая головами и отрыгивая жирную пищу, молча сидели вокруг склеенной семьи. Наконец самый
старый сказал:
— Там, где земля сливается с небом, как раз на этой черте живет великий Телдекпей-кам. Он один сможет вылечить хана.
Рысту побежал за Телдекпеем.
Великий Телдекпей приехал ко двору хана на синем быке. Сплюнул сквозь зубы.
— Такую болезнь если не вылечу, где ж тогда моя
слава?! Я не успею трубки докурить, как они будут здоровы.
Так похваляясь, кам Телдекпей спешился, сел на зеленую траву, достал из-за пояса огниво, чтобы высечь искру для трубки, но тут малыш Рысту сказал:
— Вы, такой большой человек, зачем садитесь на сырую траву? Лучше присядьте на теплый камень.
Кам Телдекпей медленно встал и важно сел на белый камень.
— Пып! — тихо сказал Рысту.
Телдекпей-кам закурил свою длинную трубку. Все на него не дыша смотрят.
— Эту трубку выкурю, и ты, хан, здоров, счастлив будешь.
Но выкурил он и вторую и третью трубку, а хан и семья его сидели, прилипшие друг к другу, как прежде.
Кам Телдекпей встал, вместе с ним поднялся с земли белый камень. Телдекпей-кам тут же обратно сел. Великому каму было стыдно стоять с камнем, прилипшим к тому месту, на котором люди сидят. Глаза Телдекпея чуть не выползли из век.
— Что это за камень, дитя мое Рысту?
— Обыкновенный камень,— отвечает малыш. — Камень с горы. Поклонитесь хозяину гор. Телдекпей припал лбом к земле.
— Пып! — крикнул Рысту.
И люди увидели, что кам не может поднять головы.
— А-а, так это, значит, твои шутки, бессовестный Рысту? — взвыл хан. — Сейчас убью тебя!
Рысту поднял вверх правую руку. Его луноподобное лицо заалело.
— Тап-Тажлан! — сказал он, и семья хана покатилась в разные стороны.
Великий Телдекпей-кам оторвал лоб от земли, прыгнул с камня в седло, и больше его никто не видал. Малыш Рысту подошел к освобожденному хану.
— Ну, теперь убейте меня! Вы хотели.
Хан дрожал, словно мышь, зажатая в ладонь. Ханша стояла как большая лягушка. Дети спрятались.
А молодой Рысту шагнул через золотой порог, на золотой трон смело сел. Посидел немного и крикнул самому себе:
— Тап-Тажлан!
Трон подпрыгнул, и Рысту, слетев с трона, побежал к молочному озеру, на цветущую гору.