Было, да и не было ничего — жил один великий царь. У царя три сына и три дочери. Умирая, призвал царь сыновей и завещал им:
— Дети мои, все свое царство оставляю вам, живите, как знаете, как ваша воля будет, только не губите трех моих дочерей, отдайте их в жены первым, кто их попросит.
Дал он младшему сыну камень-самоцвет и сказал:
— Береги его, в трудную минуту поможет тебе.
Потом указал сыновьям на черную гору и сказал:
— На эту гору не ходите, а на красную и белую можете ходить и охотиться — не опасно.
Умер царь. Похоронили его сыновья, как подобает царскому его сану, и оделись в траур.
Прошло два месяца. Однажды к вечеру прилетел филин и сел на большой камень у самых дверей дворца. Послал филин человека к братьям и попросил у них сестру в жены. Схватились за палки старшие братья: «Гоните его, кто ему, филину, отдаст сестру?»
А младший брат взял за руку старшую сестру, вывел и отдал ее филину: «Я волю отца не нарушу», — сказал. Посадил филин на плечи девушку и улетел.
На другой день пришел волк. Старшие братья и волку такой же ответ дали, а младший вывел среднюю сестру и отдал волку.
Что речь тянуть! На третий день прилетел сокол, младший брат отдал ему младшую сестру; посадил ее сокол на спину и взвился к облакам.
Выдал так младший брат замуж всех сестер и подумал: «Одну волю отца я точно выполнил, не нарушил, но на черную гору все же пойду, посмотрю, что там такого опасного для человека».
Поехал на ту черную гору охотиться. Целый день ездил, никого не убил — ни зверя, ни птицы: даже растения никакого не встретил. Переночевал там, наутро опять поехал. Нет — ничего не найти, пусто, мертво все кругом.
Приехал он к одному озеру. Посреди озера плывет гусь. Плывет, переваливается, словно у него или ноги переломаны, или крылья. Подумал человек: «Ничего я не нашел, ничего не убил, хоть этого гуся застрелю, а то вовсе задушит меня голод».
Прицелился, стреляет, никак гуся не убьет: как выстрелит из ружья — нырнет гусь и вынырнет совсем далеко от того места. Стрелял, стрелял он, все патроны расстрелял, так и не попал в гуся. Обозлился юноша, сел на коня, погнался верхом за гусем.
А гусь мелькает то там, то здесь, то под ногами у него выплывет, то совсем далеко уплывает, завел его далеко в болото и исчез, а всадник упал вместе с конем в воду, тонет. Выплыл он все же, но и коня, и броню, и все оружие там оставил.
Вылез из воды весь мокрый да голодный, смотрит: далеко, где-то в лесу, огонек виднеется.
Пошел он на огонек. Шел, шел и дошел до одного жилья. Смотрит, вокруг только филины да совы. И пашут, и сеют, и всю работу ведут. Подошел юноша, сказал:
— Эй вы, филины-филины, филинье царство! Умеете ли вы здороваться или ответ держать, есть ли у вас хозяин или господин?
— И здороваться умеем, и ответ держать, и господин у нас есть, — отвечали филины.— Наш господин привел в жены дочь восточного царя, у нас у всех поэтому большой праздник.
— А ну, покажите, где дом вашего господина?
Показали ему самый большой и красивый дом.
Пошел юноша к царскому дому и уже издали завидел и узнал свою старшую сестру. Выбежала она навстречу брату, обняла его, целует. Вошли в дом, уселись, расспросили обо всем друг друга.
Вечером сказала сестра брату:
— Братец, ты теперь выйди в другую комнату, придет царь-филин, боюсь — не зацепил бы тебя когтями или клювом.
Вечером пришел филин, сбросил филиново обличье и стал прекрасным юношей, подошел к жене, поздоровался с ней и говорит:
— Что это человечий дух слышу?
— Ты летал по свету, ты, верно, и принес человечий дух, — сказала жена, — а больше некому.
А потом сказала:
— А что бы ты сделал, если б сюда мой брат пришел?
— Старшему и среднему глаза бы выколол, а младшего обнял бы да поцеловал.
— Так здесь мой младший брат, — сказала жена и вывела брата.
Обнял филин юношу и стал целовать его. Потом спросил, зачем он пришел. Рассказал ему все младший брат.
Сказал филин:
— Это не гусь, это девушка. Я три года гонялся за нею, и то не поймал, где ж тебе ее догнать?
— Так не поймать мне ее? — спросил юноша.
— Я тебе в этом деле не помогу, — говорит филин, — а вот волк, может, и научит, как быть.
Пошел младший брат к волку. И волк рассказал, что он два года за той девушкой гонялся и никак ее не поймал. «Может, сокол тебе поможет», — сказал волк. Пошел младший брат к соколу.
Очень обрадовался ему сокол. Рассказал брат все, что с ним было.
— Напрасно ты гоняешься за той птицей, — сказал сокол,— это не гусь, это красавица невиданной под солнцем красоты плавает в гусиной коже. Я целый год гонялся за нею, взлетал на небо и с неба на нее падал, но она, как почует движение воздуха, нырнет на самое дно озера и спрячется. Ее никто не поймает, и никто тебе не поможет в этом деле: есть только один дэв — у него один бок совсем высох — вот разве этот дэв знает, как ее поймать.
Младший брат тотчас отправился на поиски дэва. Долго искал он и наконец увидел — стоит на горе кто-то, ростом с дерево.
Подошел юноша к дэву и говорит:
— Будь здоров, отец!
— Подойди с другого боку, — говорит дэв. — Счастье твое, что отцом меня назвал, не то несдобровать бы тебе! Как ты осмелился прийти сюда ко мне?
Рассказал парень все про себя, и сказал ему дэв:
— Я был царем всех дэвов. Было у меня восемь жен. Но захотел я в жены и эту девушку. Решил похитить ее и взять девятой женой. Далеко отсюда стоит ее дом, каждую ночь она возвращается с озера домой.
Пробрался я в ее дом и спрятался, но узнала она, напустила на меня ветер, дождь и град. Пустился я бежать от нее что было сил, вот-вот перейду границу ее владений, уже одной ногой ступил на свою землю, как ударила она меня ветром, и окаменел я наполовину.
Знай, если кто придет к ней в гости, примет она хорошо и ничем его не обидит; но если кто ее в жены захочет, тот должен заставить ее сказать три слова, не сумеет — голову потеряет. Лучше бы уж вовсе убила она меня, не уходить бы мне с родной земли! — добавил дэв.
Поблагодарил его юноша и пошел. Шел, шел, дошел до дома той девушки. Вошел и лег на тахту, думает: «Сколько я знаю всяких сказок да стихов, неужели не разговорю ее?»
К вечеру пришла девушка и легла против него. Такая она красавица, такая, — смотрит на нее юноша и вовсе позабыл, что и знал или слышал когда. Идет время, а он и рта раскрыть не может, лежит, молчит, только думает: «Пройдет эта ночь, наутро и мне, как другим, отрубят голову».
Вспомнил он тут про камень-самоцвет, что ему отец перед смертью подарил. «Когда же еще этот камень пригодится, если не сейчас?» — подумал, достал камень и говорит ему:
— Теперь помогай, если можешь!
В ногах у девушки свеча горит; взял юноша свой камень-самоцвет и положил его подле свечи.
Заговорил камень со свечой:
— Свечечка, видишь, наши господа в тревоге, поговорим, расскажем что-нибудь, позабавим их.
— До того ли мне, — говорит свеча, — голова вся в огне, с вечера меня зажгли, к утру вся истаю.
— Так я расскажу, — сказал камень-самоцвет и начал:
— Шли поп, портной и столяр и дорогой заночевали в лесу. Развели они огонь и присели к нему.
Когда захотели спать, сказали: «Надо караулить по очереди, чтоб нас ночью зверь не съел». Бросили жребий.
Вышло первому караулить столяру. Заснули поп и портной, а столяр, чтоб не одолел его сон, достал свои инструменты, сделал прекрасную деревянную женщину и прислонил ее тут же к ели.
Прошло время столяра, встал портной караулить. Увидел он деревянную женщину и, чтоб не заснуть, стал мастерить ей одежду. Сшил богатое платье, одел ее, как невесту, и прислонил ее к дереву.
Встал поп дежурить, видит — стоит женщина под деревом, подумал поп: не черт ли? Закричал: «Человек ты или черт?» Не отвечает женщина, молчит. «Кто ты, несчастная?» спрашивает поп. Нет, не подает женщина голоса.
Поп был из храбрых, подошел он, схватил ее за руку, хочет бросить в огонь и видит, что она деревянная. Понял поп, в чем дело, достал крест, евангелие и стал молиться, помолился и оживил женщину.
Что скажешь, свечечка, чья эта женщина — столяра, портного или попа? — спросил камень-самоцвет свечу.
— До того ли мне — вся голова в огне, до утра истаю, — говорит свеча, — ничего я не знаю.
Поднялась красавица на своей тахте и прикрикнула на свечу:
— Ах ты, несчастная, как не знаешь, словно ты не со мной жила? Скажи, что столяра, — он первый дело затеял. Не сделай ее столяр, кого бы одевал портной или кого бы оживил поп?
«Это один раз», — подумал юноша.
— А ну, свечечка, теперь твой черед! — говорит камень-самоцвет.
— До сказок ли мне, — голова в огне, до утра вся истаю, — говорит свеча.
— Так опять я расскажу, — сказал камень-самоцвет и начал:
— Шли три человека: скороход, ведун и лекарь.
Скороходу не терпится — побегать охота, говорит он ведуну: «Загляни-ка, братец, в блюдечко судьбы — может, кто болен, лекарь лекарство сготовит, я сбегаю отнесу, вылечим».
Ведун заглянул в блюдечко судьбы и сказал: «В одной стране болен царевич, можно его вылечить».
Лекарь приготовил лекарство, скороход сбросил с ног жернова, помчался, принес больному лекарство и вылечил царевича.
Что скажешь, свечечка, кто вылечил царевича, — скороход, ведун или лекарь?
— До того ли мне, — отвечает свеча, — у меня своего горя довольно, голова вся в огне.
— Ах ты, проклятая, — крикнула девушка, — скажи же, что тот, кто лекарство принес!
«Это второй раз», — подумал юноша.
— А ну, теперь ты расскажи что-нибудь, свечечка, — повернулся камень-самоцвет к свечке, — я все рассказываю, а ты все молчишь.
— До рассказов ли мне: видишь, вся в огне, — говорит свеча.
— Так я еще расскажу, если не рассердишься, — сказал камень-самоцвет и начал:
— Шли муж, жена и брат жены. Дорогой напали на них разбойники, ограбили и обоим мужчинам головы потрубили. Плачет жена, оплакивает мужа и брата.
Вдруг на дерево голуби уселись, бросили вниз ветку и говорят: «Знала бы женщина, провела бы этой веткой по мертвецам — ожили бы».
Услышала женщина, взяла ветку, провела по мертвецам и оживила их. Только, на несчастье, голова мужа приросла к телу брата, а голова брата — к телу мужа.
Что скажешь, свечечка, кому должна быть женой та женщина?
— До того ли мне, — истаяла вся, кончаюсь, уж и сознание теряю, — говорит свеча.
— Ах ты, проклятая, — крикнула девушка и встала даже с места, — не у меня ли ты жила, что ничего и ответить не можешь?! Говори же, что тому и женой будет, на ком голова мужа.
— А ты моей будешь, — сказал юноша, обнял красавицу и поцеловал ее.
Отпраздновали они свадьбу, и сказке нашей конец.