Однажды, когда уже завечерело, сидели четыре почтенных старца и разговор меж собой вели, потешали друг друга диковинными историями о дальних краях.
Первый старец сказал:
– Однажды прогуливался я по берегу реки Боде, смотрю – огромный буйвол, величиной с гору, стоит на одном берегу реки, а сам вытянул шею, достал до другого берега и, представьте, сразу слизнул языком посевы риса с трех мау земли!
[Мау – старинная мера площади, примерно 330 кв. м. ]
Второй старец заулыбался и говорит:
– Ну, это что! Вот я видывал такой индийский тростник, что просто чудеса, да и только. Ствол у него длинный, как горная цепь Чыонгшон.
Первый старец с усмешкой заметил:
– Ну, а по толщине этот ствол с общинный дом? Не так ли, почтенный?
– Вот именно,– невозмутимо ответил ему второй.– А иначе из чего прикажете сделать веревку, чтобы продеть тому буйволу в ноздри!
Тут вмешался в разговор третий старец:
– И вам эдакие пустяки кажутся чудесами, почтенные? Вот я, скажу вам, видел как-то раз такое высокое дерево, что макушкой в небо упирается, а ствол его так огромен, что за месяц не обойдешь.
– Быть того не может! – разом заговорили старцы.
– Не верите? – обиделся третий старец.– Тогда скажите, к какому же столбу привязывать вашего буйвола, почтенные?
Тут четвертый старец вмешался:
– Вы все, почтенные, говорите чистейшую правду... Бросьте ссориться. Но скажу вам честно, это еще не чудеса. Вот я видел огромнейший барабан, такой барабан, от грохота которого сотрясались целые страны!
Три старца удивились и давай приставать к четвертому с расспросами:
– Какой же величины этот барабан, коль его грохот сотрясает целые страны?
– Посудите сами, почтенные: чтобы обтянуть тот барабан, едва хватило шкуры того самого буйвола с реки Боде, а корпус его сделан из дерева, которое макушкой небо достает, ну, а индийский тростник, ствол которого длиною с горную цепь Чыонгшон, пошел на обруч.
Поняли три старца, что четвертый умнее их оказался.
– А скажите, почтенный,– ехидно спросили они,– на что вешают ваш барабан, когда собираются в него ударить?
– Ваш слуга это знает, позвольте мне ответить, почтенные.
Старики обернулись, оглядели мальчишку, в знак согласия милостиво головами закивали. Мальчик за ухом почесал и сказал:
– Барабан тот висит на мосту, по которому я часто с отцом хаживал. Как-то раз остановились мы, глянули с моста вниз, а мост такой высокий, что тот буйвол, про которого вы изволили рассказывать, показался нам совсем крошечным, не больше блохи, ствол индийского тростника, равный горной цепи Чыонгшон, был не длиннее волоска, а дерево, макушка которого в небо упиралась, казалось не выше гриба. Тут отец мой загляделся, голова у него закружилась, и полетел он вниз. Три года оплакивал я отца. Когда же снял траур, пошел опять на тот мост, смотрю – отец все еще вниз летит.
Услыхали это старцы, аж рты поразевали, языками ворочают, а сказать ничего не могут.