Захворал раз какой-то царь и дает указ всем дворянам, всем крестьянам, всем мещанам – к нему собираться и его забавлять, и брехней развлекать, да такой, чтобы в ней и словечка правды не было. Вот дворяне что ни соврут, то из зависти один другому и говорят: «Да какая ж это, мол, брехня, это сущая правда».
Вот и объявился один мужик.
– Я, – говорит, – могу!
– Ну, бреши.
– Вот как жили мы, – говорит, – еще с батькой да хозяйством занимались, так была у нас нива за тридцать верст от села, и уродилась один год пшеница, да такая хорошая, сразу же и поспела и осыпается. А было нас семеро братьев; как пошли мы косить, а хлеба-то и забыли взять, и косили без передышки семь дней и семь ночей, не евши, не пивши; а как подошло воскресенье, мы домой – ужинать. Пришли, а мать и подала нам таких горячих галушек. Уселись мы у порога, а лежал там у нас камень. Как сел я на тот камень, как схватил галушку, а она сквозь меня так и проскочила, да еще и сквозь камень прошла, да еще на семь саженей в землю вошла!
Тут паны и говорят:
– Что ж, – говорят, – это может случиться: семь дней не евши мужик выживет, а что галушка камень пробила, так, может, то был мельничный камень; это, – говорят, – еще не брехня!
Вот зовут его опять назавтра брехни рассказывать.
– Я, – говорит мужик, – как стал сам хозяйничать, все на охоту ходил, а была у меня такая борзая, что я никогда ее не кормил. Вот поехал я раз с ней на охоту, поднял зайца, натравил борзую, а борзая за ним; догнала его и проглотила: только задние ножки видать. Слез я тогда с коня и – к борзой, как засунул ей руку в рот, так и вывернул ее, как рукавицу, а после того еще семь лет с той борзою охотился.
А паны опять:
– Э, – говорят, – это еще не брехня: все это может статься.
Известно, панов зависть берет, как, мол, так – простой мужик, а их перед царем кроет. Начали царя так и этак заговаривать и уверили, что это, мол, правда. Вот идет мужик и на третий день к царю. Царь сидит, а вокруг него все чины, генералы, сенаторы, все. Вот мужик говорит:
– Как хозяйствовали мы с батькой, так вот этот пан взял взаймы у нас сто тысяч, а этот вот пятьдесят, а этот – десять. – Да так всех по именам и называет, и деньги подсчитывает. Царь и спрашивает:
– Ну что, правда?
А панам стыдно признаться, что мужик лучше их соврал, и: «Правда, правда!»
– А коли правда, то и уплатите.
Пришлось им платить. Забрал тот деньги. Да еще и царь ему что-то дал. И пошел себе мужик домой.