Было у отца три сына: двое умные, а третий – дурень. Пошли они в поле пахать, да забыли соху взять. Пришли на поле и стоят.
– Что ж вы стали да стоите, ничего не делаете? – спрашивает дурень.
– А что ж нам делать?
– А зачем вышли на поле?
– Пахать вышли.
– А чего ж не пашете?
Дурень ты, дурень! Как же нам пахать, если у нас сохи нету, дома забыли.
– Ну так ступайте домой за сохой.
– Уже солнце скоро зайдет. Когда там еще за сохою ходить? Пойдем завтра домой и возьмем соху, а теперь разведем костер и каши наварим.
Начали они костер разводить, глядь – нету кресала, из дому не взяли; крупу взяли и казанок взяли, а огня ни у кого нету. Пошел старший брат огня раздобыть, идет и идет, идет и идет, видит – стоит дуб, высокий-высокий. Взобрался он на тот дуб и оглядывается кругом, не горит ли где огонь. Смотрит, блестит в лесу под деревом огонь, и сидит у огня дед, сам с кулак, а борода в сажень; сидит себе этот дед и кашу варит. Слез он с дерева, пошел к деду:
– Дай, дед, огня!
– Коль скажешь неправду – дам огня, а не скажешь – сдеру от зада до носа кожи ремень, мякиной натру и пущу.
– Нет, не скажу.
Выдрал дед от зада до носа у него кусок кожи, мякиной натер и пустил. Воротился тот к своим братьям и говорит:
– Ступайте-ка вы огня искать. Я искал-искал, да не нашел.
Пошел второй брат огня искать. Идет и идет, идет и идет, глядь – стоит дерево, высокое-высокое. Взобрался он на то дерево и оглядывается кругом, где бы огонь увидать. Смотрел, смотрел – не видать; взобрался повыше, вдруг видит – под деревом огонь горит, и у огня дед сидит, сам с кулак, а борода в сажень. Подошел он к деду и просит:
– Дай, дед, огня!
– Скажешь, сынок, неправду, тогда дам. А не скажешь, сдеру с тебя от зада до носа кожи ремень, мякиной натру и пущу.
– Нет, не скажу.
Содрал дед от зада до носа у него кожи кусок, мякиной натер и пустил. Воротился он к братьям и говорит:
– Пускай еще дурень пойдет огня поищет. Я уж искал-искал, не могу найти.
А о том и молчит, что содрал дед с него кожи ремень.
Пошел дурень искать. Идет и идет, глядь – стоит дерево. Взобрался он на дерево, видит – огонь под деревом горит, и сидит у огня дед, сам с кулак, а борода в сажень.
Подошел к деду:
– Здорово, дед!
– Здорово, сынок!
– Дай, дед, огня!
– Огня тебе дам, коль скажешь мне неправду, а не скажешь, сдеру с тебя от зада до носа кожи ремень, мякиной натру и пущу!
– Скажу, – говорит.
– Ну, ладно, говори, послушаю.
– Вот пошел я, – говорит, – раз в лес и поймал зайца. Сел на того зайца и домой еду, а был у меня за поясом топор. Еду я, еду, оглянулся, а мой топор зайцу задок отрубил. «Что тут, – думаю, – делать? Надо же чем-нибудь задок привязать?» А тут как на зло и веревки из дому не взял. Искал я, искал везде, думал, найду хоть бечевку какую-нибудь – ничего нету. Гляжу – стоит куст дубовый. Взял я молоденькую ветку, свил ее, привязал зайцу задок, сел и еду. Еду и еду, обернулся назад, не оторвался ли, думаю, задок. Глядь – а у меня за плечами вырос дуб высокий-высокий, такой вышины, что прямо до самого неба. «Что тут, – думаю себе, – делать? Полезу-ка я на небо, погляжу, что там святые делают». Как полез – на самую макушку взобрался, а дуб еле-еле до неба не дорос… Не хотелось мне назад ворочаться. Подпрыгнул я раз – ничего не выходит, подпрыгнул второй – не доскочил, как подскочил в третий, так на небо и попал. Вот иду я себе по небу, присматриваюсь, всюду приглядываюсь, там, вижу, ангелы, там – праведники, там – грешники в пекле мучаются; на все насмотрелся, видал и твою душу, – в пекле она сидит.
– Ну, – говорит дед, – хорошую ты мне неправду сказал: теперь дам я тебе огня. Бери сколько хочешь.
Набрал дурень огня и пошел к своим братьям.
– Ну что, дурень, нашел огня? – спрашивают.
– Нашел, – говорит, – вы вот сколько ходили да не нашли, а я, видите, недавно пошел да и нашел.
– Где ж ты, дурень, огня добыл?
– Где я огня добыл? Вот взобрался на дерево, вижу огонь горит, у огня дед сидит, сам с кулак, а борода в сажень. Подошел к нему и набрал огня.
– А не содрал он у тебя от зада до носа кожи ремень?
– Нет, – говорит дурень, – не содрал. А у вас не содрал порой?
– Нет, и у нас не содрал, – говорят.
– Ну, так варите кашу, – говорит дурень, – а то я есть крепко хочу.
Наварили братья молча каши, поужинали, переночевали и домой за сохою пошли.