Не хватило у Охрима сена дозимовать свою лошаденку. «Что тут делать? – думает Охрим, – пропадет лошаденка, и пойдет тогда прахом все в хозяйстве. Постой, брат, придумал, только не знаю, удастся ли. Пойду-ка я к свату Самийле, не одолжит ли он мне хоть вязанку сена, у него-то есть, уж я это наверняка знаю», – соображает Охрим. И побежал к свату Самийле.
– Здравствуйте, сват!
– Здорово. А что скажешь, сват?
– Выручайте, голубчик-сватушка, если бога в сердце имеете. Лошаденка-то подыхает, нечем дозимовать – одолжите хоть вязанку сена… пастбища еще не видать… я уж вам…
– А как сваха Хотына поживает? – перебил Самийло.
– Да дома. Так, пожалуйста ж…
– А что ж она там делает?
– Да так, то то, то се, известное дело по хозяйству… Так вся и говорю, такая беда у меня с проклятой-то лошаденкой.
– А что ж это у вас, сват, нос, как пампушка сделался, а еще и поцарапан? Видно, где-то, гм, того!.. – опять перебил Самийло.
– Да то… то потом, сват, о том после поговорим. Сперва про сено, а то вот, говорю…
– Так чего ж это вы, – говорит, – пришли ко мне, сват?
– Да сена ж, говорю… Лошаденка с ног валится, а дозимовать и немного-то остается, с неделю еще, – хоть пропадай, а нечем. Дайте, будьте милостивы, в долг, или я вам за это отработаю… хотя бы вязанку.
– Э, сват, уж это никак! Я думал, чего вы хотите… Тут и себе как кот наплакал: не дам, сват, не дам, – говорит Самийло.
– Вот, боже ты мой! Что ж мне теперь на белом свете-то делать? Вы уж хоть посоветуйте, сватушка, или что, – плачется Охрим.
– Что ж я вам, сват, посоветую? Ей-богу, никак ума не приложу. Ступайте разве к Грыцьку Скакуну, тот хоть и не поможет, а добрый совет подаст, – ответил Самийло.
А был тот Грыцик на все село первый мастак и затейник: придумать ли что или смастерить – он вмиг.
Вот приходит Охрим к Грыцьку на двор, а тот как раз во дворе что-то делает.
– Здравствуйте, Грыцик! Бог на помочь!
– Здорово, спасибо, Охрим! Что скажешь?
– Да тут, видите, такое, мол, и такое дело… – и рассказал ему про свою беду.
– Помогите, ради бога, или хоть что посоветуйте, пожалуйста, что делать, а то прямо голову теряю, не знаю, как быть, что и делать; околеет, пожалуй, не сегодня-завтра бедное тягло без сена. Я бы…
– Дать взаймы не берусь, и сам бог весть, как до пастбища дотяну, а посоветовать могу.
Побежал Грыцик в амбар, выносит оттуда зеленые очки.
– Видал когда-нибудь такую штуку?
– Нет.
– И я б не видал, если б не добрые люди. А знаешь, зачем оно?
– Нет, не знаю.
– И я бы не знал, да добрые люди научили, а теперь вот я и тебя научу. Это, вишь, как снаряжали нас (еще как был я в солдатах), конницу, значит это, в поход на турка, то начальство и выдало на каждого коня эти очки и так приказало: «Это вам, ребята, дается на случай, ежели сена в действии коням не хватит; надевай тогда, значит, на коня эти очки, ложи ему соломы, крапивы, колючек, даже тряпок, все будет есть, потому, значит, будет думать, что это перед ним зеленое сено лежит». И что ты думаешь? – так оно и вышло. Не хватило у нас сена, а мы это зеленые очки на глаза коням, – и пошли наши кони есть все, чего ты им ни положишь в ясли. Вот какое чудо сделали эти очки! Так бери их с собой, и сделай и ты так, и поверь, что коняка твоя до пастбища дотянет.
– Эге, оно и правда твоя, а я и не догадался, зачем они, эти очки. Вот оно что значит человек бывалый – все знает. Вот спасибо вам, Грыцик, может, еще и на ту зиму, как доживем, пригодится!
И скорей за очки, и айда домой. Надел коняке на глаза те очки, наложил в ясли всякой всячины и пошел в хату. Томилась, томилась бедная коняка над тем месивом и начала уплетать вовсю, так за ушами и трещит. Поела она все, что было на дворе, даже стоптанные сапоги, драную свитку, и ту сжевала. А там скоро и снег растаял, пошла травка молоденькая. Сказывают иные люди, что клячонку ту видели, как она на лугу выбрыкивала, а другие говорят, да и я так соображаю, что кляча та давно уже попала к живодерам в обмен на перстни да иголки. Вот такая-то история вышла у Охрима с конякой.